Часть I. Богословский анализ монашества

Понятие и основы монашества

Монашество Православной Церкви занимает особое место в ее жизни и духовной деятельности, особенное в смысле направленности его подвигов. Это не то, что у монашества свои цели в подвигах жизни, отличные от целей самого христианства. Это не есть сверхдолжный подвиг. Монашество не создает особого, нового христианства, не претендует заменить собой принесенный христианством идеал жизни, а представляет лишь один из способов его осуществления, ^[1]вытекающих, однако, из тех же самых заповедей Христа Спасителя, соблюдение которых неизбежно сопрягается с подвигом. ^[2]

В лице монашества мы встречаемся не с отвлеченной доктриной и философией людей, не с частным направлением богословской мысли, но с «особым, вполне законченным, целостным типом христианской жизни». ^[3]

Нет христианина не подвижника, и потому, когда говорим о сущности монашеского делания, то говорим о том, что близко и родственно христианскому образу жизни, запечатленному в Откровении святого Евангелия и учении святых апостолов.

В монашеском подвиге жизни лежит глубокая христианская мысль о посвящении человека Богу, о высокой духовной его жертве перед своим Создателем и Спасителем, ради Которого он оставляет низшее в жизни житейскую суету, и ставит первой своей целью приобщиться высшему, совершенному образу жизни и мысли стяжанию Царства Божия и познанию истины Христовой. ^[4]

«Мы избрали для себя, – говорит преп. Феодор, основатель Студийского монастыря в Византии (VIII в.), – не воинское звание, не гражданский чин; мы избрали гораздо большее и несоизмеримо более совершенное, чем все это, – служение небесное или, выражаясь точнее, истинное и непереходящее, заключающееся не в словах, а в самом деле». ^[5]

Бог по благости и любви Своей всех людей зовет ко спасению и духовному совершенствованию, и никому не хочет погибели. Но не все отзываются на Божий зов, не все решаются взять на себя «благое иго» Христово, предпочесть духовные, небесные блага земным. С раннего времени в Церкви Христовой утвердился взгляд, что евангельский идеал совершенства, как, например, девство, могут осуществить не все, но «кому дано» (Мф. 19,11), кто был призван благодатью Христовой. У святых отцов Церкви находим мысль, что такими призванными христианами были чаще всего иноки.

Преп. авва Пафнутий, о котором говорит в своей книге преп. Кассиан, учит, что призвание к иночеству есть особое призвание Божие,^[6] которому последовали люди самого различного происхождения и звания; из них есть совсем неприметного происхождения и даже порочного состояния в прошлом.

В Церкви Христовой понятие монашества обусловлено необходимостью спасения души от греховной гибели и духовного совершенствования ее в добре.

Монашество это подвиг не одного дня, но целой жизни, и характер его неземной. Это выражение постоянного покаяния, непрестанного плача о себе самом и о мире, «лежащем во зле», в котором обитает инок, ища чистоты и святости. «Нужны чувства, – говорит учитель монашеской жизни епископ-аскет Игнатий Брянчанинов, – обученные долгим временем, в различении добра от зла». ^[7]

«Говоря о совершенстве монашеского образа жизни, исключаем гордую мысль о нем. Говорим о необходимости совершенства в христианстве, без которого нет христианства» ^[8]. «Цель монашеского жительства, – говорит еп. Игнатий, – состоит не только в достижении спасения, но по преимуществу в достижении христианского совершенства» ^[9]. «Идеал спасения есть идеал «обожения», и путь к нему есть стяжание Духа, путь духовного подвига». ^[10]

В совершенстве духа заключена сила и красота неземной жизни, и в этом характерность монашеского звания. В этом смысле монашество есть «иное жительство», «вне пребывающего града» и как бы некий, новый и особый «град». ^[11]

Однако от монаха Церковь Христова не больше требует, чем от мирянина, берущего в св. Крещении не меньше обетов жизни. Перед Судом Божиим люди дадут отчет не в звании земном, но в деятельности, какую начертало святое Евангелие для их жизни и спасения

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Вполне обманываются те, которые думают, что одно от монаха, а другое от человека мирского. Во всем они подлежат общему ответу. Ибо, кто всуе гневается на своего брата, монах ли он или мирянин, одинаково оскорбляет Господа. К одной и той же высоте совершенства следует восходить всем людям. Когда повелевает внити сквозь тесные врата, Господь обращается ко всем людям. ^[12]

Нельзя считать, что только в монашестве возможен путь спасения. В миру христиане достигали высоты духовного совершенствования не менее, чем пустынники в монастырях. В житии преп. Антония рассказывается об одном башмачнике, достигшем великой добродетели смирения, крайне удивившей пустынника.^[13]

Итак, вопрос спасения в Церкви не обусловлен одним внешним званием. Он непременно требует нравственного, духовно-деятельного отношения к земной жизни человека.

О монашестве мы говорим как о таком христианском образе жизни, который ставит целью всецелое посвящение Богу, жертвенное служение Ему и совершенное исполнение Его Божественной воли.

«Истинное монашество по самой своей сущности заключается не в черных ризах, постах, долгих молитвах, не в умерщвлении только плоти и исключительных заботах о своем личном спасении, а единственно в исполнении самим делом заповедей Христовых, в деятельном, непрестанном проявлении к нашим ближним любви, правды, милости, без которых ни одному человеку не возможно спастись». ^[14]

Истинное монашество как бы трудно. Оно не терпит никакого облегчения, внешности, подмены, выгоды и побочных целей. ^[15]

На первый взгляд, мысль об отречении от мира приводит иногда людей в смущение, они видят в монашестве будто несообразное с действительностью. На самом деле, оно открывает иное бытие духовное. По свидетельству св. Иоанна Кассиана, очень строгие подвижники утверждают: «Воздержание поста не утруждает нас, труд бдения нас услаждает, послушание, нестяжательность, лишение всех земных вещей и сие пребывание в пустыни совершается с приятностью». ^[16]

Иноческий аскетизм настолько разумен, что касательно его значения в жизни не может быть никакого сомнения. «За что осуждать человека, если он ведет борьбу с плотью, вникает в себя, роется в глубине своей души, старается вырвать с корнем страсти, тормозящие его нравственному преуспеянию». ^[17]

 

 

[1] Н. Д. Кузнецов. Общественное значение монастырей. Вышний Волочек, 1908, стр. 5.

[2] Иером. Софроний. Об основах православного подвижничества. Париж, 1952, стр. 5.

[3] Журнал «Вера и разум». «Православное русское монашество». 1907, стр. 135

[4] Слово «монах происходит от прилагательного древнегреческого языка, означающего «уединенный». На Православном Востоке у греков, сербов и болгар существует и другой термин «калугер», означающий «добрый старец» (независимо от возраста). (См., например, Палладий. Лавсаик. Минь греч. 34, 1058 В, 1113 Д и др.).

[5] Св. Феодор Студит. Добротолюбие. Т. IV. М. , 1889, стр. 85.

[6] Преп. Иоанн Кассиан. Писания. Перевод с лат. Изд. Ферапонтова мон. , 1877, стр. 445.

[7] Еп. Игнатий (Брянчанинов). Сочинения. Т. 1. СПб. , 1886, стр. 37.

[8] Журнал «Христианское чтение», 1895, вып. 3, «Письма аскета», стр. 569.

[9] Еп. Игнатий (Брянчанинов). Сочинения. Т. 1, стр. 210.

[10] Свящ. Г. В. Фроловский. Византийские отцы V – VIII века. Париж, 1930, стр. 146.

[11] Там же, стр. 141.

[12] Св. Иоанн Златоуст. Творения. Т. 1. СПб. , 1898, стр. 76.

[13] «Писания св. Антония Великого». М. , 1883, стр. 118.

[14] Н. Каптерев. В чем состоит истинное монашество. Журнал «Богословский вестник». Октябрь. 1892, стр. 189.

[15] Голубинский. О значении преп. Сергия Радонежского в истории монашества. Журнал «Богословский вестник». Октябрь. 1892, стр. 189.

[16] Писания св. Кассиана. Собеседование 1, о цели монаха, гл. 2.

[17] Кононов А. Соловецкие подвижники благочестия. См. журнал «Странник», 1895, стр. 402.