12 марта 1891 г.
Не могу не пожалеть о тебе, Д.! Верю, что тяжко тебе, и желал бы от души помочь тебе. Но что сделаю? Не могу же я заставить начальницу давать помещения по желанию каждого. Она вас содержит, по возможности покоит, а я что принесу вам, бедствующим и страждущим? Объяснись с матушкой хорошенько, а решаться необдуманно не советую. Мир тебе! Помни, многими скорбями подобает нам внити в Царствие Небесное!
Христос Воскресе! Письмо твое, Д., получил. Все прочел и перечитал. И прочитавши, и подумавши, не мог не убедиться, что ты глупенькая девочка, даже очень. Ну как не видеть над тобою милости Божией?
Обитель одна из лучших в России, обитель, расположенная к Оптиной, сестры очень хорошие, мать предобрая, нет, ей дай другое... Ну, глупенькая, где твой разум? Если бы даже и из преданности твоей ко мне ты желала жить поближе к Оптиной, и то неполезно. Не говорю, чтобы я тебя не любил, но знаешь, отчего и для чего мы познали друг друга? Тебе хочется спастись, ибо ты ради сего оставила родину и все на земле тебе любезное. И я желаю, и даже очень желаю, чтобы ты спаслась, чтобы ты со временем сделалась Ангелом! Если ты этого достигнешь со временем – вот и все твое счастие, все твои радости, вся жизнь. И мне будет приятно, что этакая глупенькая девочка Д. такая счастливая! Такая прекрасная! Невеста Бога моего и Господа Иисуса Христа! А она именовалась моею дочкою!
И когда я представлю тебя истинному нашему Жениху, не исполнится ли на мне слово, которое недавно читали в обедне: «Имеяй невесту жених есть. А друг женихов, стоя и слушая его, радостию радуется за глас женихов. Сия убо радость моя исполнися». А ты рассуждаешь детски. Ей бы жить к Старцу поближе! Да дух-то выше тела, и больше предан Старцу, кто предан духом, а не телом. Иуда телесно был самый близкий к Господу и не увидел вечной жизни; а Авгарь никогда не видал Господа, а был предан Ему всей душой и звал Господа к себе жить, обещая Ему все нужное. Но Господь, хоть и крепко любил Авгаря, но не пошел к нему. А почему? Чтобы исполнить волю Отца Своего Небесного.
Так и ты – хоть помысл и гонит тебя поближе жить к Старцу, а ты тверди одно: «Я пошла в монастырь не для того, чтобы быть любимицею Старца, а чтобы быть возлюбленною Жениха моего Иисуса Христа. Если Старец способствует к сему, я и его люблю, а если препятствует – отрицаюсь его». Будь же, Д., мирна и разумна. Верую, что пока будешь по силе блюсти себя, – Господь всегда будет с тобою. И меня, грешного, тебя любящего, порадуешь сим. А потому по силе понуждай себя к монашеской жизни, особенно к Иисусовой молитве; говорю тебе тысячу раз – слюбится.
Образину свою посылать тебе очень бы не желалось, потому что даже в Оптиной только у Батюшки да еще у двух близких человеков есть она; но за твое усердие ко мне, недостойному, и в надежде, что никому не покажешь меня, а тем больше не повесишь меня (хоть я и стою того), посылаю тебе карточку.
...Скучно тебе бывает оттого, что не помнишь Иисуса Христа... Иисусову молитву творить скоро привыкнуть нельзя. Тогда все бы творили ее, ибо она слишком дорога.
Жены с миры богомудрыя вслед Тебе течаху... поклонишася радующиеся Живому Богу... Так и мы, если будем, подобно женам мироносицам, вслед Жениха своего тещи, постигнем Его, объимем Его. И Он с нами будет во веки!
Напрасно ты, Д., так мрачно смотришь на жизнь свою и на других. На тебя смотрят как на острожную? Глупая ты девочка! Ты бы день и ночь ликовала, что Господь извел тебя из тьмы и сени смертной и привел тебя в святую обитель дев, посвятивших себя Царю царей и Господу господей в ... не в слуги, не в друга, а в невесту.
Он, святых всех Святейший, не возгнушался нами, но обручил деву чисту, непорочну – в невесту Себе. А Он – Сын Божий... Тот Самый Сын Божий, Который Творец неба и земли, не возгнушался принять на себя зрак раба, т. е. образ человека, послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя, т.е. самой позорной смерти.
Что ж тебе тягостно? Что ты следуешь по стопам своего возлюбленного Жениха? Что идешь тем же путем, каким шел и Он – Единый от Троицы Всесвятой? Ведь Господь наш и Бог шел путем не славы, а бесславия, уничижения, немощей и смерти! А мы с тобой – что? Ряса мухояровая нам не в радость, а даже в посрамление?.. Смотри, куда ты зашла!.. Монахиня!..
Но за все твои проказы Бог да простит тебя. Ты еще молода, а главное – глупа! Значит, и нечего с тебя взыскивать. Живи же мирно; смотри на свои грехи и немощи, смиряйся и благодари Господа, что Он взял тебя в число Своих избранных!..
Напрасно ты думаешь, Д., что я забыл тебя. Очень помню. И желал бы часто и много писать тебе, но воли моей недостаточно. И других тоже жалко. Есть много бедненьких, что в год едва получат одно письмо. И тоже скорбят.
Унываешь, что много скорбей; если бы это знала, не пошла бы в монастырь. Тогда и я тебя не знал бы? И Господь Иисус Христос не считал бы тебя Своею возлюбленною, избранною? И о спасении души не пеклась бы, а только о коровах, свиньях, доме, муже, детях? Глупенькая какая ты! Потерпи Господа, мужайся, и да крепится сердце твое. И потерпи Господа. Ведь ты терпишь скорби-то за Него, Жениха своего Сладчайшего Иисуса, а не за земное счастие! Будь же мудрою девою! Будь благодушна! Уверяю тебя, будешь наследницею вечного, Небесного Царства!
О комоде и о других пустяках не тужи. Береги свою храмину – она дороже неба и земли, солнца и звезд и всего видимого мира, как он ни прекрасен; а ты этого не разумеешь. Блудные грезы бывают ночью, во сне... Когда это случится, должна класть 50 поклонов и читать: «Помилуй мя, Боже...» – псалом. Письма пиши всегда, как умеешь – все с любовию приму. Помыслы можешь записывать, которые больше докучают. Мир тебе и благословение от Господа, от батюшки Амвросия и меня грешного!
Вот то-то и есть, Д., красного неба испугалась, а злопамятствовать не боишься. Небо наше не это, а небо небес, превыше небес! Где Сам Бог, Вечная Любовь, Вечная Радость! Вечный Свет! А это небо сгорит. И все стихии разгорятся. Наше же жительство на небесех. Терпи, смиряйся и будешь там.
Бог да простит тя, Д., за малодушие твое. Все твердишь, чтобы я тебя уверил, что я на тебя не сержусь. А я тебя уверял, что я тебя никогда не забываю. Ужели тебе этого мало? Будь же мирна. Будь благонадежна. Тяжесть какую чувствуешь в церкви, – иногда попускается и святым. А мы с тобою пока еще не святы. Потерпи. Укори себя – и будет с тебя. Письма пиши – не стесняйся. Я с удовольствием получаю твои письма. Грудь твоя, конечно, требует отдыха, но кому ж петь? Кому работать? Вздохни ко Господу и продолжай свое дело; а при удобном случае объясни матушке.
Христос Воскресе! Мир тебе и благословение Господне!.. Монашеская жизнь трудная – это всем известно; а что она самая высокая, самая чистая, самая прекрасная и даже самая легкая – что говорю легкая – неизъяснимо привлекающая, сладостнейшая, отрадная, светлая, радостию вечною сияющая – это малым известно. Но истина на стороне малых, а не многих. Потому Господь и сказал возлюбленным ученикам: не бойся, малое Мое стадо! Яко изволи Бог даровати вам – что? думаешь, отраду? богатство? наслаждение? Нет! – Царство! И какое Царство! Где не только все блага, все возможные сокровища, и красота, и слава, свет, радость, горящая любовь, Божеская жизнь и веселие вечное. Царство это – всех веков, перед которым все величайшие царства мира сего – дым, смрад! И в том-то Царстве света и веселия тебе уготовано, и всем возлюбившим Господа Йисуса, царское место. Приведутся Царю девы – в след Ея – Царицы Небесной. Только потерпи – все это получишь с лихвою.
...Ты все, Д., жалуешься на скорби; а великий старец о. Серафим Саровский сказал: «Не имеющий скорбей не имеет спасения».
Говоришь, что тебе неудобно вставать для молитвы и для чтения, – и не вставай, и огня не зажигай, а лежи себе, пожалуй, и голову накрой одеялом, а сама тверди: Г. И. X. Б. н., помилуй мя грешную. И будет очень хорошо, даже еще лучше.
...Что благословлено, то читай, хоть и без внимания. Бог за все вознаградит. Когда общий Псалтирь читаешь – дома можешь не читать.
«Лествицу» читай всю. Ешь поменьше, а переложишь, укори себя. На трапезу можешь не ходить, если желаешь не есть на ночь. Если бываешь у ранней, то можно пить чай. Мир тебе! Недост. и. Анатолий.
26 августа 1876 г.
...Что касается братьев, я передал о них Батюшке, но ты о них больше не беспокойся. Не монашеское дело думать и заботиться о мирских, хотя бы и родственниках. Господь прямо сказал: «Ищите прежде Царствия Божия и правды – и сия вся (т. е. блага мира) приложатся вам». На откровение ходить к матушке игумении – дело доброе, помоги тебе, Господи! Только ты должна знать, что бесы очень не любят таковых. Прочти в «Добротолюбии» у Феодора Ейесского главы: 40, 41, 42, 43, 44. Да поможет тебе Господь!
14 ноября 1876 г.
Какая ты чудная, сестра Е.! Пишешь, что не понимаешь слов моих, когда тебе ясно сказано, что молю Бога, а не только желаю, чтоб ты ходила к матушке на откровение. А если ты желаешь именно моего благословения, то я тебе ясно говорю: Бог благословит тебя ходить на откровение. И не смущайся: все, ради Бога делаемое, хорошо. Что ты не поняла св. Феодора Едесского, это не диво! Значит, ты делом не проходила его учения. А если будешь искренно ходить на откровение, тогда поймешь!..
10 марта 1879 г.
Ты, Ф., до сих пор не придешь в разум! Ведь сама же видишь, что враг целые годы тебя пугает; а ведь до днесь не сделал ничего.
Да и сделать ничего не может, ибо ты живешь не сама по себе, а под покровом матушки и благоговейных сестер. Батюшка о. Амвросий вот что о тебе сказал: «Отчаиваться не следует, а надо надеяться на милость Божию». Враг только внушает помыслы, а сделать ничего не может без попущения Божия и если мы сами не согласимся с ним. И ты не соглашайся с ним, вот он и ничего не сделает тебе.
12 апреля 1883 г.
Скит Оп. П. Преподобная сестра Е., Христос Воскресе!.. О чем ты болезнуешь? Чего ты унываешь?
Небо и земля в веселии славят Жизнодавца, Воскресшего от гроба; и ты веселись, если ты небесная! Веселись, если и земная. Ныне вся исполнишася света – небо же и земля и преисподняя. Даже в преисподней ныне весело, ибо там осиял Вечный Свет, Христос Бог наш.
Веселись, если и не постилась! Веруй, что за все скорби воздает Многомилостивый. Аще кто с первого часа да празднует. Там же будет и до шестого часа трудивыйся, и до девятого, даже и в последний самый час пришедшие не лишатся мзды. Господь и первого милует, и оному дает, и намерение целует. Тем же убо внидете вси в радость Господа!
12 марта 1891 г.
Мир тебе и благословение Божие, преподобная сестра Е.! Получил письмо твое от 6-го марта. По обычаю оно состоит все из жалоб и ропота. Будто я по нерадению не забочусь о тебе и о других. А что я могу сделать? Одно могу пожелать вам всем – терпения и молить Господа, чтоб Он Сам устроил вашу жизнь и успокоил вас всех. Ты ухитрилась найти предлог к ропоту и в нашем с батюшкой Амвросием отказе относиться вам к М. М. ...Ведь если бы у тебя и у подобных тебе была капля разума, вы бы и не подумали лезть в сети. Да как же вы доверите свою душу и всю жизнь человеку малоизвестному? Да как же этот новоиспеченный старец возьмет вас? Чему он будет учить вас, когда сам не имеет понятия о старческом пути? Как же вы не рассудите о таком важном деле? Ну, попробуй дать кружева плесть кучеру. Он тебе наплетет, что и десять настоящих старцев не расплетут! И все кружевницы голову потеряют! Ведь отыскала было вам покойная Н. Н. старца – что же вышло? Едва развязались с ним!
Смирись!.. Верю, что и тебе, и Г. тяжело, но разве и у нас, при старцах, нет таких примеров? Ей, обильно бывает, а чем поможешь, когда Бог попускает? Не на погибель же Он на нас попускает искушения, беды, скорби и болезни, потому что иначе и надежды спасения негде отыскать. А Господу, Спасителю нашему, за спасение наше умершему позорною крестною смертию, хочется всех спасти. Он зовет, учит, угрожает, – а мы что? Мы себе почиваем на одре лени и самообольщения, а о спасении и думать забыли. Некогда: надо то пороптать, то поспать, то посудить других, а других-то много; ну, и некогда подумать о душе своей и о вечности!
Как же ты поживаешь, сестра Е.? Давно от тебя писем не вижу. Все ли еще смущает тебя диавол безумными помыслами? Смиряйся. Уповай на милость Божию. Будь милостива к ближним и не зазирай их, и спасет тя Господь Своею милостию и человеколюбием.
Мир тебе! Не унывай. Близ Господь! Вижу над тобою тучу скорбей, но жизнь наша не вечная. И скорбное, и радостное минует, а правда Божия пребывает во веки. Многими скорбями подобает нам внити в Царствие Божие. Чем больше скорбей, тем больше утешений: «По множеству болезней моих утешения Твоя возвеселиша душу мою».
Сестра Е.! На твою болезнь – все тот же рецепт: терпеть. Младших сестер щади. Только за проступки и упорство взыскивай. И то с пожданием.
Твое душевное смущение уже много, против прежнего, легче, а дальше еще полегчает, только потерпи. Мир тебе!
Ты, сестра Е., не скорби, что терпишь от сестер. Эта забота теперь тебе очень полезна. А то тебя помыслы замучили бы. Потерпи и Г. – она в искушении. Это, Господь даст, перейдет. Я ей напишу. А ты ходи к матушке. Враг борет тебя, потому что ты через матушку можешь спастись от его власти. И потому не слушай его. А ходи всегда! А ты уж следи больше за собой. А за Г. Богу молись!
11 ноября 1882 г.
Мир тебе, Д.! Очень жалею, что тебя не пустили домой. Но на то и монастырь, чтобы не свою волю исполнять, а Божию, т. е. начальническую. А когда придет время – все получишь. Домой же ездить я и сам не люблю, и другим только в нужде соизволяю. 30 лет я не был на родине. Наша родина там – Небесный Иерусалим. Там наш Отец и Жених, сестры, братья и все сокровище и счастье!
25 ноября 1882 г.
Пишу тебе по желанию твоему – строчку, в утешение, хотя и не уверен, что утешу тебя. Отчаяние – грех смертный. Бегай его. А веруй в Милосердого Бога и Заступницу нашу Богородицу и святых. Они все могут сделать. А смириться и потерпеть непременно нужно. Что скучно, не унывай. Монашеская жизнь более всего искушается унынием. Но претерпевый до конца спасется.
Христос Воскресе! Со светлым и радостным днем поздравляю тебя... Желаю тебе праздновать свято, мирно, благоговейно, сообществ и смехов удаляться. И тогда почувствуешь радость. А то никакой ни пользы, ни радости не будет.
Письмо твое длинное все прочел. Видно, что стараешься и желаешь спастись, не умеешь, не понимаешь духовной жизни. Тут весь секрет в том, чтоб терпеть, что Бог посылает. И не увидишь, как в рай войдешь. Что тебе скучно – не беда, это со всеми бывает; но всегда проходит скука со временем. И твоя пройдет. А что ты плачешь – это хорошо. Блажени плачущие. Ведь это Господа ради. Но дерзости всеми силами избегай и не груби сестрам.
Бог да простит тя, Е., во всех исповеданных тобою грехах.
Тебе помысл приходит: зачем ты пришла в монастырь? Зачем приходили в монастырь все святые? И царские, и княжеские дочери? Вот и ты захотела идти тем же путем, чтоб здесь потерпеть да пострадать немножко-немножко, и за это там царствовать с Господом и со всеми святыми во веки и веки веков нескончаемые! Мир тебе!
13 февраля 1878 г.
Вот ты до какой степени увлеклась миром, что и разум потеряла: ты говоришь, что богатым легче спастись, а Господь сказал: «Неудобно богатые внидут в Царство Небесное».
Благодари Бога, что не богата. Помыслы не говори никому, кроме матушки, а то потерпишь... стыд. Смотреть на мужчин оставь, а то такой брани наживешь, что и монашеской жизни будешь не рада. Ты и то уж иногда ропщешь, что пошла в монастырь. А это страшная глупость. Святитель Тихон Задонский, когда умирал, то особенно благодарил Бога, что Он сподобил его монашества.
19 февраля 1882 г.
Помню я всегда про тебя, Г., но писать только не удосужусь. А если бы можно, то я каждый день писал бы тебе по два письма. Очень жаль, что ваш духовник захворал. От блудных помыслов средства: смирение, самоукорение, воздержание, а паче всего – любовь к ближним, – к слабым, немощным, больным, плененным страстями сестрам. Впрочем, св. Исаак Сирин пишет: «Юному хранение паче дел». Мир тебе и спасение!
Поздравляю, Г., с праздником и желаю тебе мира, усердия к церкви и любви к монашеству. Ибо доля монашек высокая-превысокая: выше неба и звезд небесных. Их часть вместе с Ангелами. Только надо потерпеть. А тебе все не хочется терпеть, ты, значит, не понимаешь, где живешь. Говорю, Господь спасет тебя, только потерпи. Книгу если прочла авву Дорофея, то читай Иоанна Лествичника. Псалом читай: Господь просвещение мое и Спаситель мой! К матушке ходить тебе будет легче. А понуждать я не понуждаю. Мир тебе!
Письмо твое получил, прочел и очень сожалею, что Г. не слушает меня, не почитает старших сестер, гордится, упрямится, не просит прощения. За это и оставляет ее Господь Своею помощью, и сквернит ее диавол нечистыми помыслами. А как я тебя просил, чтобы ты была смиренна, послушна, покорна, потому что таких послушниц любит Матерь Божия и Господь и все добрые люди. И бывают покорные послушницы любимы начальницами, и мир такой у них всегда на душе! А у дерзких девочек – все зависть, злоба, раздражительность, гнев, блуд и все непотребства. Исправься, Г., время не ушло. И меня утешишь. Мир тебе и благословение от Господа!
Прощенья просить трудно тому, кто горд. Дьявол тоже не умеет и не любит просить прощенья. Но дьявол живет восьмую тысячу лет, а Г. нет и 18. Во всем, тобою исповеданном, Бог простит тебя.
Г. ты моя сладкая, спелая, душистая! Все-то ты скорбишь, да плачешь, да скучаешь. Беды твои великие: Ф. пробирает, гостинчика к празднику не купила; и многопремного других крестов на тебя вешают, а ты все их отпихиваешь. И Христос-то, значит, тебе не по нраву, а нравятся тебе гостинцы да наряды... Ну, Бог тебя простит во всем. Начнем исправляться. Тогда и будет нам повеселей.
Вначале молитва Иисусова всегда бывает тяжка и нечиста, а после усладительна.
Недавно я писал тебе, но твое письмо понудило опять писать. И, во-первых, приветствую тебя с праздником Пасхи. Христос Воскресе! А второе: ты пишешь, что как ни плохо живешь ты, но все же лучше, чем в миру. Это правда. Это я тебе писал. Но знаешь ли, Г., – можно и из хорошей вещи получить вред, можно и из дурной выгадать пользу. Многие яды исцеляют болезни, и хорошее многих вредит. Например – умные люди для домашнего быта придумали нож! Но ножом можно зарезать ближнего.
Даже от Библии с ума сходят. Так и твое дело: когда враг борет тебя: «Поди согреши!» – ты скажи: я монахиня! Иисусова невеста! И Жених Небесный меня накажет за неверность Ему! Дьявол скажет: О! О! О! Какая ты особа – Христова невеста! Тебя надо почитать как святую! А ты должна думать, что я, мол, не только невестой Христовой не смею назваться, но и последнею рабою!..
Ах ты, девочка-лакомка, ишь ты выдумала: воду с сахаром! А? Да у нас богачи чуть-чуть прикусывают сахарку с чаем, а она воду с сахаром! И не грех тебе? Молоденькая девочка, пришла душу спасать, а лакомится так, как не лакомятся и богатые мужики. Ведь ты читаешь жития! Княжны, царские дети приходили в монастыри, и нигде не видно, чтоб пили воду с сахаром! Какое тут спасение? Лакомка! Да еще других осуждаешь? Да празднословишь? Как после этого не поганить тебя помыслам. Оставь, Г., лакомство. Оставь празднословие, будешь умница, хорошая монахиня; мы будем любить тебя и заботиться о спасении твоем. Только смирись. Считай себя хуже всех, и будешь лучше всех! А я тебя помню. Пиши ко мне, ничего не скрывая. А то ты, видишь, какая глупенькая! Начала лакомиться сахаром, да еще постом! Разве ты кинарка? И кинаркам не всегда дают сахару! Я тебе это говорю любя и жалея. Потому что кто здесь сладости любит, тот не насладится вечными несказанными сладостями. А мне хочется, чтобы мы с тобою и там были вместе в райских наслаждениях, которых тебе желая, остаюсь твой благожелатель...
Огорчаешь ты меня, Г., что все противишься и не слушаешь старших. Какой тебе демон нашептал, что мирская жизнь лучше монашеской? Да ты видела ль, сколько там скорбей, нужд, браней, драк, раздоров, пьянства, бесчиния? Ты не открываешь, матушка, помыслов – вот враг и торжествует над тобою. И нам всем скорбь от этого. Одумайся, Г.! Ты девочка способная к монашеству, только не слушай врага, желающего погубить тебя. А если потерпишь, то Господь поможет тебе, и брань перейдет. Без этой брани никто не спасся. Даже и святые ее терпели. А Бог не отступился от тебя. Он всегда с тобою и день, и ночь. Он в сердце твоем, и ждет только, когда ты смиришься, чтоб помочь тебе, и когда ты позовешь Его. И я тебя, Г., не забываю и часто вспоминаю тебя на молитве.
Кому, кому, а Г. К. всех тошней! Так тошно в монастыре, что взяла б она, да так-таки и сигнула б через ограду, да силенка не берет. Да, тоже, увидят. Да еще поймают. И я бы, когда б приехал, – то Г. не нашел бы! Да очень вероятно, и там, и в Новом Иерусалиме Небесном, в свое время, встречая знаемых ликующих и веселящихся дев – Христовых, не нашел бы в кругу их Г. К. – она усигнула бы за стену Иерусалима. Значит, и там бы осталась вне Христова стада избранниц-отроковиц – возлюбленных Богу девственниц... А так как наша Г. не ушла из монастыря, ибо было все заперто, то, значит, мы с ней там будем видеться часто, очень часто, даже всегда. Ибо сказано, что там ворота Царские отворятся и уж никогда не затворятся. Впрочем, мы с тобою увидимся еще и здесь.
Христос Воскресе! «Ныне вся исполнишася света: небо же и земля и преисподняя». Но не знаю, было ли светло в твоей душе? Должно бы светиться; ты девочка молодая, да еще певчая, да еще обеспеченная! И босая не ходишь, и голодная не ложишься. И встаешь, точно птичка, – прямо к утрене, на славословие Божие! А? Так, что ли?
Стоило бы тебя, Г., пробрать, что записочку прочитала; но теперь Пасха, Бог тебя простит!.. Не унывай, Г.! Начнем исправляться! И я хочу положить начало!
23 декабря 1876 г.
Получил я письмо твое, скорбная и немощная Д., и очень пожалел, что такая понятливая девочка так нерассудительно ведет себя в духовной жизни. Из слов твоих видно, что ты понимаешь духовный смысл монашества, а на дело-то жидка. Ну, что ж делать нам? Смирись, зазри себя в немощах и спеши с прошением о помощи к Богу. Бог прибегающих к Нему никогда не оставит через силу на искушения; особенно юную Свою подвижницу. Ведь Он, Человеколюбец, видит и очень знает, что ради Него, Святого, терпишь от диавола приражения страстей бесчестия, но ждет, чтобы видеть наше произволение, и томит нас. А для чего? Для того, чтобы мы, во-первых, осознали свою немощь и смирились; во-вторых, для того, чтобы, увидавши свое бессилие и приражения врага, обратились к Богу, Помощнику в скорбях, обретших ны зело; а третье и главное, чтобы мы, перешедши огнь и воду, сделались искусны. Ибо муж не искушен – неискусен, по слову Божию. А тебя Бог желает сделать искусною и попущает, чтобы матушка тебя пробирала и временем потрепала. Да, Д., это очень полезно. И от блудной страсти очень помогает. Святой Нил Синайский пишет: «Не отвергай усмарей (т. е. кожевников), аще бо и биюще попирают и растягающе строгают, но этим самым одеяние твое светло бывает». Ты все трубишь – пришла смерть. Да Господь так и сказал: «Зерно, аще пад не умрет, не оживет». Вот тебе Господь и посылает искушение, чтобы живущая и живучая твоя страсть умерла, – тебе и приходит смерть. А по слову Божию: «Если со Христом умрем, с Ним и оживем».
За все твои немощи – и за лень, и рассеянность, и похоть плотскую, и тщеславие и прочие грехи – Бог да простит тебя. И аз недостойный тебя не осуждаю, ибо ты еще юная, необученная – оттого и нетерпелива.
А что томно бывает, то рассмотри совесть: нет ли какого нераскаянного грешка?
Молитвы, или правило, когда исполнишь, благодари Бога, а не исполнишь, зазри себя. Хульные помыслы старайся не принимать и не веруй им, и Господь простит тебя. Когда помыслы находят, не принимай их и не отражай, а тем больше не заклинай их и не противоречь – это не твоей меры! А прибегай к Господу с молитвою и смирением. Блудный помысл и боязнь попускаются за гордость нашу. Укоряй себя и старайся не глядеть на соблазняющего – и минует искушение. Память святых должно чтить, чая от них милости. А чтобы извергнуть внутреннее зло – много, много нужно говорить. Теперь пока довольно и сего... Пиши все, как умеешь, – не стесняйся; если можно, всегда отвечу.
29 апреля 1878 г.
Если когда согрешишь и тотчас обращаешься к Богу, каяся – это очень хорошо. Так и должно. И Господь простит. А духовнику или Старцу после сказать – если важен грех. На человека, особенно мужчину, смотреть грех. Не делай впредь. Сестер любить должно всех. А чтобы не брезгать – помни, что и из твоего лица, и груди, и живота будет гной и черви. И Бога моли даровать тебе разум вещей. Читать книги можно всегда. За родных можно читать одну кафизму.
26 октября 1878 г.
Давно я не писал тебе, Д.! Мир тебе! И св. Печерские отцы посылают вам благословение. Я вас там поминал, когда служил в пещерах Антониевских при мощах его. Хоть ты, Д., по глупости и кропочешься на жизнь, но когда я посмотрел, как многие другие спасаются, какую терпят нужду, напраслины, труды, то я ублажил ваших сестер. Они просто шутя спасутся. Уповаю, что и тебя Господь спасет, как бы диавол ни борол тебя. Но Иисус сильнее его.
29 марта 1879 г.
Сейчас я прочел письмо твое, Д., и немало посмеялся. Увидимся мы с тобою непременно, если Богу угодно. А теперь пока поздравляю тебя с праздником Воскресения Христова. И желаю тебе, Д., быть в числе тех дев мудрых, о которых пели мы ныне на утрене. Ибо блажен раб, его же обрящет Господь бдяща... Бдите убо и молитеся, яко не весте ни дне, ни часа, в онь же Сын человеческий приидет.
А о мудрых что поем на Пасху? «Жены с миры богомудрыя вслед Тебе течаху», т. е. как возлюбленная невеста следит за своим Небесным Женихом – и настигает Его.
Только с тобою много об этом говорить нельзя, а то ты все перетолкуешь по-своему, а самое надежное спасение тебе одно – терпи все, что Бог пошлет: доброе и злое.
На смешные вопросы твои не только в письме, даже и лично-то трудно отвечать. Я тебе сто раз говорил, что спасешься – ну, и будет с тебя...
1 июня 1879 г.
Преподобная ты моя мученица! Сестра о Господе Е.! ВО всех исповеданных тобою прегрешениях Бог да простит тя, чадо мое возлюбленное! Вижу, что ты подвизаешься. По силе своей детской – трудишься, терпишь, страдаешь, хоть чуть-чуть, но все-таки понуждаешь себя – веруй, что за все приимешь от Сладчайшего Иисуса мзду. И даже сторицею приимешь.
Но только и терпение твое не должно быть нерассудное, т. е. безотрадное, а терпение с разумом – что Господь зрит во все дела твои, в самую душу твою, как мы зрим в лицо любимого человека, т. е. ясно, внимательно. Зрит и испытует: каковою ты окажешься в скорбях? Если потерпишь, то будешь Его возлюбленною. А если и не стерпишь и поропщешь, но покаешься, все-таки будешь Его возлюбленною.
1 декабря 1879 г.
Мир тебе, Д.! Давно хотелось написать тебе, да было неудобно. Описываешь труд жития монашеского. Правда, и святым Отцам он казался трудным. А нам, страстным, и подавно. Но дело в том, что труд не напрасный, – не то, что скорби мирских. А что пугают тебя дураки: подрастешь, то страсти умножатся – неправда. Один Господь назначает, кому в начале, кому в середине, кому в конце жития скорби. А ты трудись и веруй Богу, что Он все видит. И воздаст.
Молитва к Богу всякая доходна. А какая именно – об этом мы не знаем. Он Один Судия праведный, а мы можем ложь признать за истину. Молись и веруй. А гордость страшна тогда, когда не замечаем ее, а если замечаем и каемся и сокрушаемся, то Господь не поставит в грех.
А блудный помысл отбить совсем ты еще не можешь... Только бесстрастные не имеют помысла... Молитва Иисусова не может быть без тучи помыслов вначале. А после мало-помалу очищается.
19 февраля 1882 г.
Не забыл я тебя, малодушная! Помню, всегда помню я тебя! Но утешить не в моей власти. Ибо Утешитель наш – Дух Святый. Обращайся к Нему чаще сердцем. И Он непременно придет к тебе. Только не тогда, когда ты сама захочешь и когда срок назначишь. А что помыслы мутят, и ропот, и малодушие, то это обычный плод неправильной и слабой жизни.
Но придет час, и ныне есть, егда мертвии (т. е. духом) услышат глас Сына Божия, и услышавши оживут, т. е. Духом Святым.
4 апреля 1889 г.
Христос Воскресе! Поздравляю тебя, Д., со всерадостным праздником Светлого Христова Воскресения. Желаю тебе праздновать оный достойно, т. е. чисто, свято, мирно. А чтобы праздновать как должно, нужно сделать так: «Очистим чувствия и узрим неприступным светом Воскресения Христа блистающася».
А глухому, сколько ни пой, не услышит. Слепому, каких красот не показывай, ему все равно. Очистим чувствия!
Христос Воскресе! Ты меня поздравила с началом, а я тебя поздравляю с концом поста и началом Пасхи! Мир тебе! Письмо твое читал и вижу, что плохо подвизаешься. А я все-таки не забыл тебя и часто помню. Даже батюшке Амвросию говорил, что там в К. есть одна молоденькая девочка Д., очень хорошая, потому что обещалась мне жить хорошо. А на деле меня Д. и обманула. Все спит да смеется. Как же мне теперь Батюшке-то сказать о тебе? А? Вот что, Д.! Я пока говорить о тебе ничего Батюшке не буду. А ты между тем начни исправляться. И я тоже хочу положить начало. Вот мы с тобою и скажем, что стараемся по нашим силам. Только, слышь, Д., не ври! Смеяться – большой грех, это производит – смех и дерзость – бес блуда. А ты девочка молоденькая, невеста Христова, мы все любим тебя, потому что желаешь жить хорошо и смиряться. А к матушке, уж если не можешь ходить, не ходи – я не принуждаю. Вот я тебя, Д., и поздравляю. А так как ты отдаешься мне всею душою, то и я постараюсь тебе сделать по силе моей полезное. И скажу тебе словечко, какого ты, быть может, еще не слыхала.
Видишь ли, теперь настала Пасха. Святой и Светлый день. Но это Пасха маленькая, а будет Пасха Великая, великий осьмой день, которому конца никогда, ни во веки веков не будет.
И будет там веселие неизреченное и непостижимое. Все девственницы, невесты Христовы, соблюдшие себя здесь по силе, там внидут с Агнцем Иисусом в Его Небесный невестник. И начнется та Пасха праздноваться не как эта, а без конца. И все будет чем дальше, тем веселее. И будет там такое ликование, и невесты Христовы будут так хороши, что их трудно будет отличить от Самого Господа Иисуса Христа. Прочти у евангелиста Иоанна Богослова в главе 17-й стихи 9, 10, 11. Прочти это место со вниманием и страхом и уразумей, какая слава там ожидает нас. И подвизайся! А искушения твои теперешние все пройдут. Только потерпи. Если будешь терпеть и по силе подвизаться, уверяю тебя, будем вместе праздновать вечную Пасху.
А ты, Д., помнишь, что заповедал тебе, – держишь Иисусову молитву?
Как жаль, что и ты, Д., пошла вся в меня: все грешишь, а исправляться не спешишь. Вот ни дать, ни взять, как и я грешный. Смиримся, попросим у Бога помощи. Он может искушаемым помощи, ибо и Сам искушен был. А ты уж до того опустилась, что и сельдей в среду наелась! Вот до чего дошло! А все тщеславие снедает тебя! Тщеславному, правду говоришь ты, труд ни во что не вменится. Но это тогда, когда он не покается. А если будешь зазирать себя, то Бог простит. Писать ко мне – пиши и помысла лукавого не слушай. А то собьешься. А безмолвие тебе еще не полезно.
Ты, Д., все какие-то страсти пишешь: то боишься, что не спасешься, то боялась, чтобы меня в солдаты не отдали; а теперь уж, конечно, собирается Д. умирать и меня туда ж готовит. И все-то ей невесело и уныние одолевает. То-то меня, матушка, и утешает, что у тебя скорбей, как у богатого купца денег да товару, т. е. видимо-невидимо. А ты, глупенькая, и не понимаешь, что ты не скорби, а богатство страшное обеими руками загребаешь. А еще собиралась учить других! Смирись! И помни, что хуже нас с тобою нет никого. Если будешь так думать, то спасешься. А послушания не бойся никакого и не брезгуй никаким. Бог помощник нам! Поздравляю, Д., и тебя с новолетием и желаю тебе дождаться не сего только 1878 года, но и того, который никогда не кончится. В том году как взойдет однажды наше Солнце Христос, так и будет вечно сиять светом неизреченным, радостию недомысленною и светом сладчайшим. Веселие будет по мере скорбей – сколько кто понес их в этой жизни.
Сейчас иду к вечерне. Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся.
Вот ты говоришь, как тяжело было расставаться! А ведь это все на время. Опять увидимся. А каково будет расставаться там-то? Когда на веки и веки разлучит Господь друг от друга? А если потерпишь теперь, то всегда будем вместе с Господом, и с Ангелами, и со всеми святыми. И радости нашей никто не возьмет от нас. Так сказал Сам Господь.
Письма твои получил. Во всем исповеданном тобою Бог да простит тебя. Только исправляйся. Знай, что для девочки хуже всего упрямство и непослушание; скоро всем опостылеешь. И потому всеми силами переламывай характер злой. Это признак гордости... А что нет у тебя матери и никто к тебе не ходит проведать – радуйся. Сама Матерь Божия будет блюсти тебя. Ибо сказано: «Отец мой и мати моя остависта мя! Господь же восприят мя!» С родными трудно жить монаху. А что ты монашески живешь, это видно из того, что у тебя есть скорби, и ты их по силе своей несешь. Не унывай. Господь спасет тебя. Монашенки носят всегда четки, чтобы не забывать молитву Иисусову. Для этого-то и четки даются...
Едва я прочитал письмо твое, Д., как взялся отвечать тебе. Уж какие это беды сокрушают тебя, я из письма не вижу, а вижу только, что жить тебе в тягость. Ибо – первое дело: тебе не позволяют спать постоянно, а второе дело: нет мужа буяна, который поколотил бы тебя и выбил бы дурь из головы, и еще много-премного скорбей, которые одни больше других.
Так что Д. думает, что последнее письмо пишет ко мне. А я так надеюсь еще писать Д., ибо думаю, что она девочка умная и одумается, возьмется за свое дело. И книжки полюбит. И Богу станет молиться. И ко мне будет писать, и я ей буду отвечать. Поэтому я и остаюсь спокоен за тебя.
Отвечаю на твои недоумения: молитва Иисусова не только не мешает, но даже способствует слушать чтение и пение, и помогает обыкновенной церковной и келейной молитве, и услаждает, очень услаждает сердце, и дух делает мирным, и мысль дает светлую. А ты думаешь неправильно, ибо ты девочка неопытная, да еще своенравная. А ты старайся смирять себя, и молитва скоро привьется к тебе. Только не спеши, а жди помощи Божией. А что другие про тебя говорят, об этом не беспокойся. Ты пришла в монастырь угождать не людям, а Богу, который и спасет тебя – в этом ручаюсь – только потерпи.
Поздравляю тебя, преподобная Е., с днем Ангела. Желаю тебе вспомнить тот час, когда Преподобная, находясь между небом и землею, глядела с ужасом на страшного змия, который желал мгновенно проглотить ее. Теперь это в наших руках: можем запастись силою свыше не бояться его. Начнем смиряться, и власть наша над этим змием будет несомненна. И дело спасения в нашей воле.
Ты, сестра Е., очень не порадовала меня письмом твоим от 11 января. Искренно сожалею о тебе: ты пошла книзу, что скоро и жизни не рада будешь. Как говорят: ни Богу свеча, ни миру калач. Что св. Отцы хвалят, каким путем сами они шли и нам по любви своей для нашего облегчения завещали, ты поносишь, – говорю о пути старчества и откровения помыслов. Куда ты готовишь себя? Или надеешься избежать врат смерти? Ей, не избежишь! Пощади себя, сестра!
От сердечной любви говорю тебе: одумайся. Время не ушло; оставь глупости; возьмись за дело – хоть слегка, по силе. И силен Господь восставить тебя, и будешь любезна Ему и людям.
П. О. одолела гордость, так что она не хочет, кажется, прибегнуть и к Господу, сказавшему: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем».
Господь смирял Себя, а П. О. смирить себя не может!
Смирись, сестра, и спасешься. Не будь настойчива. На мужчин не гляди, а то поплатишься скорбию. А мать оставь Богу. Он Сам о ней попечется.