Глава 3. Пастырское служение иноков

Во многих научных исследованиях истории народов наряду с вопросами этнического, географического, экономического и политического характера встречается и тема их религиозно-нравственной жизни, в развитии которой значительное место отводится духовной деятельности монастырей.

Общепринятым теперь стало мнение, что православное монашество не только приобщило народы свету христианского просвещения, но и показало образцы пастырского служения в Церкви Христовой.

Иноки-пастыри, учители и духовные воспитатели христианской жизни – это общеизвестное на сегодня явление в православном мире.

Какова история пастырского служения иноков? С момента зарождения иночества «монахи не были носителями церковной власти, хотя и не лишены права стать ими». [1]

Известно, что древние иноки не носили сана священника. В монастырях преп. Пахомия Великого не было даже монаха-священника. [2] Игумен монастыря считал не полезным для монахов получать степень священства. Это обуславливалось тем, что монашества искали люди в строго анахоретском духе. По мере развития киновиатства обострилась нужда в пастырском служении иноков. В IV веке в древнехристианских монастырях распространяется практика иметь пастыря, который отправлял для братии церковные богослужения и таинства. В дальнейшем видим, что окормление насельников монастыря с пастырской точки зрения стало приличествовать более игумену как главе этого общества, чем обычному священному лицу. Вслед за игуменом священный сан стали воспринимать члены монастырского братства. Наиболее способные в учительстве иноки брали на себя миссию проповедничества, духовничества. Так, преп. Ефрем Сирин (IV в.) за ревность учительства в Слове Божием сподобляется сана диакона, что дает ему возможность умножить свои учительские труды и стать проповедником всей Сирской Церкви.

Св. Иоанн Златоуст из пустынь Египта принял иноков для служения в священном сане.

Обязанности учительства среди мирян нес Никон Черногорец (IX в.), который составил несколько сочинений. Долг учительства также лежал на современнике Никона – св. Симеоне Новом Богослове.

С IV столетия, т.е. с самого начала монашества, можно проследить развитие учительства монастырских старцев среди мирян, пастырское их душепопечение. Оно выразилось в назидательных беседах старцев с мирскими просветителями или в исповеди их. В VIII веке духовничество в Церкви стало своего рода привилегией монахов. По словам Антиохийского Патриарха Иоанна (ХII в.), в силу всеобщего уважения к монахам перешла исповедь и отпущения грехов.

Инок-духовник приобрел с древних времен исключительный авторитет в Церкви, хотя против учительства и пастырства иноков имеется немало возражений. [3]

Но история и жизнь монашества убедительно говорят за себя. Если и не соглашаются люди с таким церковным явлением, то, по-видимому, свои выводы они делают без учета духа времени и понимания церковных задач христианства, противопоставляя свои взгляды сложившимся многовековым традициям Церкви Христовой.

Мир не стоит на месте. Он изменяется в своих нравах и взглядах. Для того древнего, языческого мира было характерно монашество Антония и Пахомия, духовной культуре которого противополагалось невежество и соблазны языческого мира. Интересен факт, что анахоретство преп. Антония не осталось единственной формой монашества в Церкви; оно вскоре переходит в киновиатство Пахомия, которое уже тесно связывается нравственными узами с миром. Иночество в истории строилось прямо противоположно нравственному состоянию и настроению мира. Преобразовывался мир, изменялись его нравы в сторону христианства – это ставило новую задачу перед Церковью и монашеством в осуществлении своей христианской миссии: не бежать, как прежде, от мира языческого, но искать с ним нравственные связи, препобеждая его зло, уча добру, насаждая евангельский идеал жизни. В достижении таких спасительных для мира целей Церковь Христова обязывало иночество пастырской деятельностью.

Монашеству делают иногда и другой упрек, что будто оно уклонилось от простоты и строгости древле-иноческого устава жизни, преподанного препп. Антонием и Пахомием. Пастырские обязанности монахов якобы сделали их мирскими людьми, лишили их строгого аскетического духа.

Однако о пастырском служении инока так рассуждать ошибочно. Оно ничего мирского отнюдь не вносит в подвиг монаха. Напротив, священство накладывало на черноризца и на его духовную деятельность особую печать, что плодотворно воздействовало на окружающую среду.

Пастырь-инок это не противоречие духу монашества, это глубокое и искреннее понимание основ евангельского учения о духовной деятельности последователя и подражателя Христа Спасителя, свв. апостолов. Принимая на себя священство, иноки сознавали, что это не властвование над людьми и честь, а высшее апостольское служение миру, добровольный крестный подвиг, взятый на рамена из большой жертвенной любви к Богу и людям. [4] это есть, главным образом, миссия, необходимая для Церкви Христовой, всегда ищущая истинных деятелей необъятной нивы Божией.

У пастыря Церкви главная забота привести людей в познание истины, просветить мрак их души светом Евангелия, вывести из тьмы неведения в свет правды Божией. [5] Научить людей истине и духовной жизни это большая, наиболее трудная задача для пастыря. Не всякий учитель способен сделать столь великое дело. Как трудно бывает учителю обучить детей азбуке, так и пастырю обязать людей жить по заповедям Божиим, убедить, что грех это зло и смерть жизни, научить их бороться со страстями греховной плоти и открыть перед ними красоту и богатство духовной деятельности, обучающей человека вечной и блаженной жизни.

Если глубоко вникнуть в пастырскую деятельность иноков, не трудно убедиться, насколько жертвенно было их служение людям, какой духовной и живой силой обладало их учительское слово к миру. Внутренний космос души вот основная тема для учительной деятельности инока, с какой он обращался к миру, и это заслуживало всегда исключительного внимания к нему, ибо он говорил со знанием и опытом в этом важном вопросе.

Пастырской деятельностью в монастырях занимались не все, а только способные, просвещенные истиной Христовой, иноки. История монашества знакомит нас с людьми, подлинно ведающими истины жизни, мудрецами и философами ее, которые знали нравственную оценку заповедей Божиих, умели бороться и сохранять себя от зла, понимали красоту и силу добра, совершая его для людей.

Люди часто думают, что просвещение их состоит в одном только обогащении ума познаниями, что просвещенность – это начитанность человека, внешняя грамотность, не придавая при этом значения образованию и воспитанию воли и чувства.

Однако Церковь Христова, не исключая пользу внешнего вида просвещения – усвоения человеком истин умом, ставит во главу угла внутреннее, духовное ведение истин жизни, которое дает ему возможность опытно ощутить их благодатную силу. «Иное дело рассуждать о хлебе и о трапезе, – говорит св. Макарий Великий, – а иное деле есть хлеб и принимать в себе хлебную питательность. Так и в духовном иное дело – одним умом объяснять себе сказанное, а иное дело – существенное, на самом деле, с несомненностью, во внутреннем человеке и уме иметь сокровище, благодать, вкушение и действие Св. Духа».

Принимая за руководство указания и примеры древних великих отцов, православное монашество полагает, что основой христианской жизни служит так называемое «внутреннее, духовное делание, т.е. внутреннее оживление и возбуждение христианского духа с его живыми проявлениями: верой в Бога, любовью, сознанием своей греховности и прочими чувствами. В это «духовное делание» входит непрерывное и решительное отсечение страстей и греховных наклонностей при условии постоянного внимания к своему внутреннему духовному состоянию и непрестанной внутренней молитвы». [6]

По словам оптинского старца о. Моисея, такое внутреннее делание «сообщает душе превосходный мир и радость, составляющие внутреннее Царствие Божие, которого Христос Спаситель повелевает нам искать прежде всего».

Просвещенность души христианина, по учению свв. подвижников, состоит в знании борьбы со злом, со своими страстями, в умении достигать чистоты своего сердца, в соблюдении заповеди любви к Богу и ближнему. Такая духовная просвещенность монахов была для мирян тем светом, который вносил в их религиозное сознание новые, глубокие понятия жизни и ее целей.

Совершенные духом иноки становились учителями христианской жизни в мире. Пребывая в борьбе со своими страстями души и побеждая их, иноки приобретали большой, духовный опыт жизни, который служил основой в их просветительской деятельности в мире. Умудренный христианской жизнью, инок знал все человеческие немощи, мог духовно руководить душами тех, кто притекал к нему за помощью. Мир, как не знатен и учен он в своих лучших людях, склонял в благоговении голову перед монахом, познавшим истину и жизнь, чтобы поучиться у него искусству борьбы с грехом, преодолеть вместе с ним горечь земных невзгод и приобщиться светлой духовной радости.

Вот почему «власть над внутренней жизнью общества и отдельными единицами в большинстве случаев принадлежала и принадлежит не выдающимся каким-нибудь общественными деятелям, не лицам, на которых масса посматривает с удивлением и завистью, а самым иногда не заметным для целого мира, по-видимому, слабым и немощным, но сильным на деле смирением поборникам добра. Потому-то и учил Христос, что они наследуют землю». [7]

 

 

[1] Проф. С. Троицкий. Правовая история монашества. См. «ЖМП», 1973, № 12, стр. 61.

[2] Когда святому Пахомию было предложено сделаться пресвитером, он бежал, а анахорет Аммоний отсек себе ухо, дабы уклониться от епископской хиротонии.

[3] Архим. Никон. Православный идеал монашества. М., 1902, стр. 5.

[4] Игум. Тихон. Святое, великое служение иерея Божия. Изд. 2., М., 1894, стр. 4.

[5] Н. Мальцев. Психология нравственного влияния одной личности на другую. Казань, 1902, стр. 137.

[6] Смирнов. На службе Богу – на службе ближним. Изд. Оптиной пустыни, 1909, стр. 29.

[7] Н. Мальцев. Цит. соч., стр. 15.

 

Духовничество и старчество

Служение иноков обществу выразилось и в исполнении ими обязанностей пастырей и духовников мирян. Миряне разных званий и положений считали за счастье иметь монахов в качестве своих духовных руководителей и учителей христианской жизни, благотворно влиявших на их нравственную жизнь.

Известно, что преподобный Феодосий Печерский, выступая однажды перед князем Святославом, сказал: «Се нам (инокам) подобает обличати и глаголати вам (мирянам), еже во спасение души, вам бо ино послушати того».

Духовничество иноков было могущественным средством нравственного влияния на светское общество.

Древнехристианское отношение к духовничеству носили глубокий характер: мирянин всего себя поверял иноку-духовнику и нарекал его своим духовным отцом до последнего издыхания. В этом духовничестве не было ничего случайного, временного, оно бытовало как органически целое явление духовной жизни. Народ смотрел на иноков-духовников как на своих вождей – духовных героев, несущих знамя христианской веры и любви. [1]

Врач больной человеческой совести и примиритель грешника с Богом, непререкаемый авторитет для своих духовных детей и передовой вождь к небу, древнерусский духовник должен был являться пастырем выдающихся дарований, опытности и книжности. [2]

Иноки Древней Руси отличались учительством среди мирян. На исповедь в монастыри, к духовникам-иеромонахам хаживали разные люди – бояре, княгини и «смерды, иже по селам живут». [3]

Вследствие выдающейся просвещенности преп. Авраамия Смоленского (XIII в.) на исповедь к подвижнику ходил весь город.

Преп. Феодосий заявил себя учителем строгих христианских нравов и, помимо игуменских обязанностей по монастырю, нес большую миссию духовничества среди мирян. К нему шли лица всех сословий. «Тогда прихождаху к преподобному отцу нашему Феодосию мнози, – читаем мы в Патерике, исповедающе тому грехи своя, иже и велику пользу приимше, отхождаху».

Местом пастырской беседы был не только его монастырь, но и дома мирян. Возле него постепенно образовывалось большое духовное семейство, о котором преподобный заботился до самой своей кончины.

Одной из важных обязанностей инока св. Феодосий считал учительство и даже пастырство для мирян. [4]

Духовничество получило усиленное значение в период Московской Руси. Препп. Пафнутий Боровский, Иосиф Волоколамский и Даниил Переяславский оставили светлую память о себе как мудрые духовники, дававшие благословение на важные дела, государственные либо частные, семейные. Известно, что князья московские избирали восприемниками для своих детей этих святых мужей веры.

Вместе с духовничеством в монастырях Востока развивалось так называемое старчество. Старчество понятие специальное и прямо духовное. Особенно в русском словопроизводстве старчество с большой емкостью передавало древневосточную практику душепопечительства опытных и в духовной жизни иноков над новоначальными в подвиге спасения людей мирского или монашеского звания. Под старцем понимался не возраст человека, а духовная опытность в вопросах спасения души.

Духовный старец в монастыре, окормляя иноков «в умном делании», окормлял и тех мирян, которые тянулись к монастырю, ища христианского наставления. Его поле духовного делания выходило далеко за стены монастыря.

Один беглый взгляд на святого подвижника внушал людям некий страх и изменял их в чувствах. О преп. Макарии Египетском современники говорили: «Это бог земной».

О преп. Антонии св. Афанасий Великий дал такой отзыв: «Антоний как врач был дарован Богом Египту. Духовное влияние на людей у Антония Великого было исключительным».

«Бог дал св. Антонию слово сильное, проходящее до глубин сердечных. Он умел с такой силой говорить на пользу каждому, что многие из людей знатных, военных, гражданских, богатых и бедных, оставив все, пожелали идти его путем. Да и кто, приходя к нему печальным, не возвращался веселым? Кто, приходя гневным, не переменил гнева на кротость? Сколько дев, имеющих уже женихов, издали только повидав его, перешли в чин невест Христовых? Когда скончался Антоний, как будто все осиротели, лишились отца» [5]

В Афонском патерике повествуется, как иноки святой Горы оказывали сильное нравственное влияние на императоров Византии, будучи их духовниками. Так, император Никифор Фока благоговел перед святым Афанасием Афонским, часто посещал его келью и открывал перед ним свою совесть.

Но особо наставления иноков ценились простым народом. Для него всякий монах был как бы наставником. Его поражало редкое знание жизни, просвещенность иноков, что вызывало особое уважение к ним. Св. Евфимий Новый (+ 473) был с почетом встречен жителями города Фессалоники, когда он прибыл туда, и принят как благодатный учитель жизни. [6]

Пастырски опекая души людей, старцы-иноки с терпением несли это благое бремя и нередко получали радость в душе, видя успешно подвизающихся своих духовных чад. Преп. Паисий Величковский говорил: «Когда я вижу подвизающихся моих чад духовных, то такую неизреченную радость в душе моей имею, что даже в Царствии Небесном не желал бы иметь большей радости». Из его жития узнаем, каким этот святой старец обладал благодатным словом утешения. Уже с порога своей кельи он чувствовал нужды входящей к нему братии. Ученики были готовы стоять перед ним неотступно, чтобы насладиться светлого его лицезрения и сладких словес. [7]

Жалость к людям, что они пребывают в неведении истины, в скорбях, заставляла монахов полностью отдаваться служению им. «Любовь, – по словам св. Тихона Задонского, – сыскивает слова, коими можно созидать ближнего, она предоставляет и способ, и ум, и язык направляет. Никто не может более Христа любить, как тот, который спасения ближнего ищет».

Народ любил подвижников веры и благочестия и шел за ними даже в пустыни, лесные дебри, нарушая их тишину и соседствуя с «зверями дикими». Недолго пребывали в пустынном безмолвии препп. Дионисий Глушицкий, Сергий Нуромский, Павел Обнорский.

Народ верил инокам, как искренним людям, отдавшим себя всецело подвигу любви к Богу и людям, и искал у них совета, защиты себе, благодатного утешения.

Схимонах Зосима (+1716), некогда насельник Троице-Сергиева монастыря, а затем отшельник в Александровских лесах, был награжден Господом великим даром совета или старчества. К нему в пустынь шли за наставлениями тысячи людей разного звания и положения. [8]

Подвижник XIX века преп. Серафим Саровский не мог мирских людей, приходящих к нему за советом, оставить в печалях и житейских скорбях. Ради их утоления он открывал свой затвор. В житии этого любимого народом подвижника говорится: «Всего более усладительна была его беседа. Она была исполнена духом смирения, согревала сердце, снимала с очей как бы некоторую завесу, разливала мир и тишину. Кто бы пред ним ни оказывался – бедняк ли в рубище или богач, он всех лобызал с любовью, всем кланялся до земли и, благословляя, сам целовал руки даже у непосвященных людей.

Ежедневно у кельи святого старца бывало до тысячи человек. Перед согбенным старцем, одетым в белый балахон, люди разных сословий падали ниц, открывали тайны своей совести, поверяли свои скорби и нужды». [9]

О нравственном влиянии монастырей на мир прекрасно может рассказать история Оптиной пустыни, старчество которой плодотворно влияло на людей разных сословий. «Келья старца Леонида, – вспоминает очевидец, – от раннего утра до поздней ночи наполненная приходившими к нему за духовной помощью представляла картину, достойную кисти художника».

Особое место в истории Оптиной занимает старец иеросхимонах Амвросий, оставивший неизмеримо глубокий след в памяти того поколения, которое соприкасалось с ним.

«Ни звание человека, – говорится в жизнеописании этого старца, – ни состояние не имели никакого значения в его глазах, ему нужна была только душа человека, которая настолько была дорога для него, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее и поставить на истинный путь».

Всякий приходящий к старцу Амвросию выносил твердое убеждение, что это человек, власть имущий над людской совестью. Чем же он был силен? «Не один строгий аскетизм и личные подвиги возвышали его, а нечто другое, более глубокое и привлекательное в нравственном отношении. Его сила заключалась в том душевном качестве, без которого все в человеке неминуемо бледнеет и меркнет. Способность болеть скорбями каждого из необъятной паствы, слиться душою со всеми пасомыми, совершенно позабыть о себе и беззаветно нести свои духовные сокровища на пользу ближним – вот основная причина величия и мощи духовной смиренного старца Оптиной пустыни». [10]

Советы и назидания старцев носили глубоко назидательный характер, они умоляли людей последовать зову Спасителя – покаяться в грехах жизни. Так, отец Адриан Югский убеждал приходящих к нему к покаянию и исправлению жизни: «Я готов всем вам в ножки поклониться и слезно умолять вас: исправляйтесь, исправляйтесь пожалуйста, начинайте обращаться к своему Создателю, миритесь с Ним, полюбите труды покаяния, сколько есть сил у вас; доколе мы будем жить в страстях, не боясь вечных мук в аду?».

 

  

[1] Прот. А. Соловьев. Старчество по учению свв. отцов и аскетов. Семипалатинск, 1900, стр. 4.

[2] С. Смирнов. Цит. соч., стр. 133.

[3] Вопросы Кирика. Памятники словестности XII в. Изд. Калайдоновича. М., 1820, стр. 179.

[4] С. Смирнов. Как служили миру подвижники древней Руси. Св. Троице-Сергиева Лавра, 1903, стр. 10.

[5] Св. Афанасий Великий. Творения в русском переводе, ч. 3, стр. 278.

[6] «Жития святых», январь, 20 число.

[7] «Житие преп. Паисия Величковского». Изд. 3, стр. 55.

[8] «Зосимова пустынь». М., 1913, стр. 5.

[9] «Житие старца Серафима». Изд. 3-е. 1884, стр. 93.

[10] Н. Мальцев. Психология нравственного влияния одной личности на другую, Казань, 1902, стр. 158. 

Служение иноков в качестве высших иерархических лиц

Благотворное влияние монашества на духовную жизнь мира состояло также в том, что оно в своей определенной части проходило церковное служение в епископском достоинстве. Монастыри оказывались школой приготовления к архипастырскому служению. Благочестие иноков признавалось основным условием того, что Церковь Христова считала их достойными высшего жребия – епископства.

В самой идее епископства лежит близкое родство его к монашеству, к подвигу такой совершенной жизни, какую несут и показывают иноки. Христос Спаситель постоянно и бдительно наблюдал за духовно-нравственным ростом и развитием Своих учеников. Так и епископы должны быть на возможно высшем уровне духовно-нравственной жизни, дабы служить примером для своей паствы и способствовать ее духовному росту, назирая за ее нравственным поведением. [1] Кандидатов в таких епископов большей частью находили в монастырях.

Известно, что с появлением иночества во епископа чаще ставили из монахов, чем из мирских людей. Это было повсеместным желанием в тогдашнем христианском мире. Даже язычники разделяли взгляд на поставление иноков на епископское служение. Так было при избрании Фурментия, так сарацинская царица Ливия желала иметь епископом инока Моисея. [2]

Иноки по праву украсили Церковь своим ревностным служением в ней в качестве высших иерархических лиц. Со времен преп. Феодора Студита высшие иерархические места стали замещаться преимущественно монахами. Не только епископские должности несли иноки в Церкви, но и первосвятительское звание нередко переходило на них.

Древний обычай возводить иноков во епископа был узаконен на Шестом Вселенском Соборе. Избранные из белого духовенства или из мирян перед посвящением во епископа намеренно облекались в одежды иноческие и вели совершенно монашескую жизнь. Так, св. Тарасий, патриарх Константинопольский, избранный из высших светских чиновников, как только принял патриарший сан стал хранить воздержание и во всем подавал образ монашеского смирения.

Преп. Иосиф Волоколамский, знаменитый ревнитель православия и духовного просвещения, на Соборе 1503 г. заявил: «Аще не будет честных старцев, отколе взяти на митрополию, или архиепископа, или епископа, на всякия честныя власти».

В похвальном слове св. Григория Богослова о жизни св. Василия Великого можно видеть, что епископство иноков отличалось строгостью, смирением и большой духовной деятельностью в Церкви. Иноки-епископы проходили свое служение в духе апостольском. Обращали внимание на поведение клира, на благоговейное совершение богослужений и ревностное отправление пастырских обязанностей.

Вопросы веры, церковной жизни и нравственного надзора своей области были исконными вопросами деятельности архиереев. [3]

Иноки-епископы были истинными отцами своей паствы, вникали во все ее нужды.

Однако, против монашества епископов были неоднократные выступления. Последние и самые сильные выступления возникли у нас, в Русской Церкви, в начале XX века в обновленческом течении. Но Церковь Христова не находит внутреннего противоречия между обетами иноческого звания и званием епископа. Напротив, епископское служение спасению верующих определяет характер этого служения как нравственный подвиг любви. [4]

Обязанности епископа управлять, учить паству более других требуют большого духовного опыта и совершенства души, лучших и высших качеств христианства – смирения и самоотречения; епископ проповедует не свое слово, а откровенное, проповедует не из тщеславия, но по долгу и послушанию. «В учительстве, в защите чистоты веры, в служении спасению всех личный, особый характер святительского подвига». [5] В чине пострижения инока имеются слова, указывающие на служение инока миру: «Приими, брате, свещу сию и виждь, яко отселе должен еси чистым и добродетельным житием и благими нравы свет быти миру».

Бремя епископского служения есть величайшее послушание, и канонические правила дозволяют избирать епископов из среды монашествующих» (Двукрат. Собор, прав. 17).

«Монашеский подвиг послушания как средства достижения духовного совершенства может быть подготовкой для епископского служения».

«Обязанности учительства и начальствования сами по себе не могут препятствовать епископу быть монахом, как не препятствуют они монашеству игумена, руководящего рядовыми монахами». [6]

«Монашество ни в каком отношении не противоречит священству. Архиерейство не может отрицать монашества, его обетов девства, нестяжательности и послушания ввиду его высшей цели посвящения всей жизни своей Богу». [7]

Монашество в сущности и целях одно, но имеет разные виды в своем развитии и положении в жизни.

«Есть монашество Макария Египетского пустынное, созерцательное, убегающее общества и глаз человеческих; есть монашество Макария Александрийского общежительное, с любовью и радостью идущее навстречу всякому человеку. Есть монашество Антония, ищущее спасения в тягчайших подвигах нравственного умерщвления плоти. Есть монашество Афанасия и Василия Великих, полагающее свое спасение в спасении других и оставляющее пустыни, чтобы трудами духовными служить Церкви и человечеству. Это различие подвигов есть дело совести и личных убеждений, оно ни для кого не обязательно». [8]

Монашество дало лучших борцов за православие в сане епископов. [9]

На посту иерархов иноки ревностно относились к благостоянию своих Церквей, их национальному бытию. Известный святой Сербской Церкви архиепископ Савва в Жичском монастыре в 1219 году добился независимости своей Церкви от Константинополя и тем вошел в историю как ее основатель и покровитель.

Из стен монастырей вышли замечательные иерархи Русской Церкви, которые, подавая пастве высоким пример кротости и воздержания, всю жизнь свою посвятили благу Церкви и Отечества.

Одним из великих архипастырей на Руси XIII века был епископ Владимирский Серапион, человек большой духовной силы и святости, выступавший с кафедры против невежества и суеверий народа. На высоте своего церковного положения он показал удивительное смирение инока, которому обучила его монастырская школа Киево-Печерской обители. Святитель Иона, митрополит Московский, был возведен в епископа из иноков Симонова монастыря. Из монастыря преп. Иосифа Волоцкого многие иноки были возведены на кафедры святительские: преемник Иосифа Даниил был после митрополитом Московским, Вассиан стал архиепископом Ростовским и т.д.

В церковном служении епископов мы находим неразделенность их от внутреннего аскетического подвига. По смерти св. Евфимия, архиепископа Новгородского, на нем находят вериги. Св. Дионисий долго подвизался в пещере в Нижнем Новгороде, основав здесь второй печерский монастырь, по образу Киевского, прежде чем был вызван митрополитом на Суздальскую кафедру (1364 г.). Во второй половине XVIII века св. Тихон Задонский проходит свой подвиг преимущественно не на церковной кафедре, а «на покое», в келье монастыря.

Иноки, возводимые в высшую иерархическую степень, последние годы своей жизни посвящали себя вновь простому, строгому житию монаха. Так, митрополит Волошский Нифонт оставил в 1504 г. митрополию и удалился на Афон, в монастырь св. Дионисия, где и провел остальные дни свои. В Румынской Церкви он чтится как святой.

Преосвященный епископ Феофан Затворник (XIX в.), скрываясь от людских взоров, не погасал в безвестности, он оставался близким для многих сердец, бившихся в условиях мирской жизни. «Влияние любви его распространялось как через его произведения, так и посредством громадного количества писем, рассылавшихся во все концы Отечества». [10]

Епископу Владимирскому Феофану принадлежит выдающееся значение в истории нравственного развития русского обществе. Та жажда совершенного единения с Богом которая увлекла его в затвор, не лишила мир его помощи. И в затворе он оставался великим общественным деятелем, поддерживая, руководя тысячами людей в их духовной жизни.

И в наше время иноки-епископы посвящают себя служению Церкви и миру, окормляя многотысячную паству в современных условиях жизни. Строгие во внутренней иноческой жизни епископы ревностно насаждают дух православного благочестия в тех землях и областях, куда выпал жребий их церковного служения. В век современного научного прогресса перед иерархами Церкви возникает особая пастырская задача – сохранить дух православной веры в людях как основу высшей нравственности человека, призвать их к христианской деятельности, подлинно обогащающей духовный мир человека. На место церковного служения восходят иноки-епископы, получившие духовное образование в богословских школах или прошедшие монастырскую школу христианской жизни. Среди иноков-епископов, достигших высших церковных санов, есть архиепископы, митрополиты и патриархи. Не честь и власть влечет их к епископскому служению, но подвиг любви к Церкви и людям. Им не чуждо знание ритма времени, не безызвестна психология современных им людей. Это обстоятельство дает архипастырям возможность на языке времени говорить с людьми о высших вопросах жизни. Церковные одежды не мешают им быть среди самого высшего и прогрессивного общества, среди правительственных кругов и государственных лиц и вести полезную работу на благо человека и всего мира. Это явление не новое. Так было и в Древней Руси митрополиты всегда входили в княжеский круг, участвовали в государственной жизни своего народа.

 

[1] Журнал «Вера и Разум», 1909. Г. Соколов. Монашество и архиерейство, стр. 175.

[2] Блаж. Феодорит, епископ Кипрский. История Церкви. СПб., 1815, кн. 4, гл. 20.

[3] Ф. Терновский. Участие древне-русских архиереев в делах общественных. Журнал «Труды Киевской духовной академии», 1870, февраль, стр. 474.

[4] Несколько замечаний к статье «Церковный Вестник». 1905, № 49. Архим. Николай. О монашестве в отношении к епископству.

[5] Г. П. Федотов. Святые Древней Руси. Нью-Йорк, 1960, стр. 98.

[6] Проф. С. Троицкий. Правовая история монашества. «ЖМП», 1969, № 11, стр. 61.

[7] Еп. Иоанн Смоленский. О монашестве епископов. Казань, 1863, стр. 33 – 37.

[8] Еп. Иоанн Смоленский. Цит. соч., стр. 120.

[9] Н. Соколов. Монашество и архиерейство. Журнал «Вера и Разум», 1909, стр. 295.

[10] Н. Мальцев. Цит. соч., стр. 159.


Страница 1 - 3 из 3
Начало | Пред. | 1 | След. | Конец По стр.
←  Глава 2. Апостольское служение православных иноков Глава 4. Просветительская деятельность иноков →
Возврат к списку
Адрес:
249706, Калужская область, Козельский район,
п/о Каменка, Шамордино, монастырь
© 2009-2024 Официальный сайт Казанской Амвросиевской
ставропигиальной женской пустыни